Сретение (Мантенья и Беллини)...

[animagemella]

Когда она в церковь впервые внесла
дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.

И старец воспринял младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.

Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взоров небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.

И только на темя случайным лучом
свет падал младенцу; но он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.

А было поведано старцу сему,
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: "Сегодня,

реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
дитя: он - Твое продолженье и света

источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в нем." - Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,

кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах спуститься.

И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена,
Мария молчала. "Слова-то какие..."
И старец сказал, повернувшись к Марии:

"В лежащем сейчас на раменах твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым

терзаема плоть его будет, твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око".

Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле

для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шел молча по этому храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.

И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога

пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами храма.

Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,

он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою

как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.

Иосиф Бродский, 16 февраля 1972


Giovanni Bellini (v. 1430-1516) - La présentation de Jésus au Temple. 1460-64. Tempera sur bois, 80 x 105 cm. Venise, Fondation Querini Stampalia




Andrea Mantegna (1431-1506) La présentation de Jésus au temple. Vers 1460. Tempera sur bois, 67 x 86 cm. Berlin, Staatliche Museen

Comments

[lusiol.livejournal.com]

Оксана, потрясающе! Выходит, они одновременно писали или один копировал другого? Настолько близкое сходство! Или оба делали - с какого-то более древнего оригинала?

[animagemella1.livejournal.com]

Оля, Матненья был главным вдохновителем Беллини, особенно на раннем этапе его творчества. К тому же, Мантенья был женат на родной сестре Беллини, значит жили и работали рядом. Скорее всего, Беллини написал свой вариант мантеньевской композиции "La présentation de Jésus au Temple", но почему такое близкое сходство получилось - трудно сказать, вряд ли он (Беллини) ставил перед собой задачу сделать копию...

[animagemella1.livejournal.com]

Да, ещё. В своей композиции Мантенья изобразил себя и свою жену (в правом и левом углу).
Беллини также разместил свой автопортрет (справа на переднем плане).
Может быть они вместе решили написать такие похожие композиции со своими автопортретами.
Но это лишь моя догадка.

[lusiol.livejournal.com]

Да, это загадка. Но если они жили в одно время (годы жизни у них почти буквально совпадают), возможно такое предположение, что они договорились об одинаковой композиции. Различия есть, но удивляет именно сходство!