![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Мне больше ничего не надо!
Грусть жизни овладела мной.
Я озирал тропинки сада
За дождевою пеленой.
И думал я о том, как слабы
Рождающиеся на свет.
И как поют с просонья бабы,
Качая маленьких чуть свет.
Как грустен первый шаг младенца
И первый выход за порог.
Как он за смутной гранью детства
По-юношески одинок.
Как грустно отреченье друга,
Когда-то бывшего с тобой,
А после сбившегося с круга
И ублаженного судьбой.
Как грустны признаки старенья,
Замеченные у отца...
Как грустен каждый день творенья.
И этой грусти нет конца!
Я пел, я плакал, я томился,
То угасал, то пламенел.
Я б даже Богу помолился,
Когда бы веровать умел.
Я был при чем-то изначальном,
И, кровно спаянный с людьми,
Томился счастьем и печалью
Рожденья, смерти и любви.
Давид Самойлов, 1957

Andrew Wyeth - Moon Madness, 1982
Грусть жизни овладела мной.
Я озирал тропинки сада
За дождевою пеленой.
И думал я о том, как слабы
Рождающиеся на свет.
И как поют с просонья бабы,
Качая маленьких чуть свет.
Как грустен первый шаг младенца
И первый выход за порог.
Как он за смутной гранью детства
По-юношески одинок.
Как грустно отреченье друга,
Когда-то бывшего с тобой,
А после сбившегося с круга
И ублаженного судьбой.
Как грустны признаки старенья,
Замеченные у отца...
Как грустен каждый день творенья.
И этой грусти нет конца!
Я пел, я плакал, я томился,
То угасал, то пламенел.
Я б даже Богу помолился,
Когда бы веровать умел.
Я был при чем-то изначальном,
И, кровно спаянный с людьми,
Томился счастьем и печалью
Рожденья, смерти и любви.
Давид Самойлов, 1957

Andrew Wyeth - Moon Madness, 1982