Настроение осени...

Душе все роднее мглистый
закат над листвой сухою.
Коснись меня, луч осенний,
своей потайной тоскою!

Деревья сырого сада
размыто сквозят в тумане
и кажутся нареченной,
с которой все ждут свиданья,
и тянутся листья с тропок
подобно живым ладоням...
Листком обернемся, сердце,
и в палой листве потонем!

Приветный, потусторонний
закат золотит аллею,
и самое потайное
под зыбким лучом светлее.

Ласкающий листья отсвет
так нежен в касанье робком!
Созвучья иного лада
плывут по размокшим тропкам -
напевов и ароматов
согласие неземное,
что сад золотит нездешней
и вечной своей весною.

Сияние нежит листья
и, дымчато-золотое,
в душе зацветает смутной,
неведомой красотою.

Хуан Рамон Хименес, 1902-1903


John Atkinson Grimshaw, Stapleton Park Near Pontefract, 1882

Настроение осени...

Душе все роднее мглистый
закат над листвой сухою.
Коснись меня, луч осенний,
своей потайной тоскою!

Деревья сырого сада
размыто сквозят в тумане
и кажутся нареченной,
с которой все ждут свиданья,
и тянутся листья с тропок
подобно живым ладоням...
Листком обернемся, сердце,
и в палой листве потонем!

Приветный, потусторонний
закат золотит аллею,
и самое потайное
под зыбким лучом светлее.

Ласкающий листья отсвет
так нежен в касанье робком!
Созвучья иного лада
плывут по размокшим тропкам -
напевов и ароматов
согласие неземное,
что сад золотит нездешней
и вечной своей весною.

Сияние нежит листья
и, дымчато-золотое,
в душе зацветает смутной,
неведомой красотою.

Хуан Рамон Хименес, 1902-1903


John Atkinson Grimshaw, Stapleton Park Near Pontefract, 1882